В Париже находится теперь знатная Алжирская дама. Она в трауре и вот как описывают траурное платье Алжирки.. 

Одна Бедуинка сказала в лагере, что она знает настоящую причину, побудившую Французов напасть на Алжир: они, лишась от моровой язвы всех жен своих, прибыли в Африку за женщинами. Она советовала Французам пойти в Тунис, потому, что Алжирки дурны собою.

Нынешняя выставка <Императорской Санкт-Петербургской Академии художеств в 1842 г.> особенно богата портретами; ..Лучшие принадлежат г-ну Куру (Court), хотя кисть его можно упрекнуть в манерности и заученности. ..Очень бы хороша была его Купающаяся Алжирка, еслиб в лице и глазах ее было поболее жизненного выражения.

<Картина> Тима. Алжирка учит ходить дитя, заставляя его следить за черепахою. Картина эта показывает, что талант живописца усовершился под руководством Гораса Вернета.

Любил он <Петр Андреевич> в Эмсе ходить по лавкам около курзала, где все его знали. Тут у него были приятели и в особенности приятельницы. Какая-то смазливая алжирка его особенно привлекала.

Сзади нас ехали, позвякивая саблями, два егеря, в полной походной форме: в голубых однообразных сюртуках с желтым воротником, в белых перевязях и с карабинами за спиной. На головах у них были красные алжирки известного покроя.

На его <степного Малек-Аделя> ногах высокие ботфорты со шпорами, на голове алжирка; темная блуза туго перетянута широким ремнем; за поясом пара пистолетов; за спиной — винтовка.

Не часто приходилось видеть ему обновки, а тут Анастазия сшила ему <Сильвеку>, из своей старой ваточной юбки, одежду, алжирку, как она называла, - алжирку, где, - о невыразимая радость! – не было ни малейшей дыры, и снабженную такими длинными рукавами, что в них совершенно исчезали руки ребенка. .. Он попеременно поджимал то одну, то другую ногу, усиливаясь как-нибудь отогреть ее под алжиркой, и все смотрел на красивую обувь ровесников.

Она <Фанни> разрезывала пирог, откупоривала шампанское, забывала о себе глядя как ест он, и с каждым жестом откидывала до самого плеча рукава алжирки из белой и нежной шерсти, которую всегда носила дома.

В Германии и Франции сделано много для Науки; но потребность собственного интереса в Германии создала любовь к Турецкому языку, а во Франции – к Алжиро-Арабскому.