— Да, — продолжал старик: — да! Вам надо другую <невесту>! Вспомнил я, погодите, об одной вдове, моей знакомой, над Днепром! .. Каменные палаты у нее, зал в два света, камины, зеркала; сама в очках с пуклями, хотя всего тридцати лет и распродувная бестия, бабулька!

Бабушка, или, как ее называли в доме, бабуля, очень полная, некрасивая, с густыми бровями и с усиками, говорила громко, и уже по ее голосу и манере говорить было заметно, что она здесь старшая в доме.

Бабуничка, у меня что-то душа болит, — говорит она <Ольшевская>, прижимаясь к бабушке.

Бабушка только сочувственно гладила непокорные волосы внучки. — А кто же тебе сказал, что они ездят по свету за своей мамой? — наконец спросила она. — ..Да никто не говорил! Только, бабунечка, мне самой кажется, что они и вправду ездят…