Как все старые люди, бабонька страдала бессонницей.

— Страшно нам, бабонька, работать-то, — опять плачемся мы, хлопцы, бабушке Матрене, собравшись в поздние сумерки опять за ее нестечком, когда завтрашний день встанет в нашей голове страстью Божией.

Ноженьки у ней <бабы> словно вот изорваны, все в крове, а лопотинка так и сказать страсти — где лоскуток, где два! и как она это совсем не измерзла — подивились мы тутотка с бабой. Василиса же у меня, сам знаешь, бабонька милосердая; смотрит на нее, на убогую, да только убивается.

— Знать уж он <мужчина> праведник, бабонька, коли все знае! Бог-от должно ему все открывае? спрашивала баба соседку.

Почталионки, сортировщицы и девицы, в числе десяти особ, прошли мимо играющих. — По дрова, бабоньки? — сказал один почталион одной даме, и скосил глаза.

Акулина перекрестилась и, держа в руках три пятака, прибавила: — Сбирайте-же, бабоньки. Вот за меня, за Арину и за Лукерью. Сбирайте вы, демянские, вас больше здесь, вы артель.

Вообще практическая мораль здесь довольна оригинальна: например порядочная женщина или считающая себя за таковую не поедет днем на извозчике одна, ибо это позволяют себе только местные «бабочки», контингент которых довольно значителен.

Далее она <Глафира Семёновна> вынула пробку от хрустального флакона, смятую бабочку, сделанную из тюля и бархата.

На длинных, как у аистов, шеях <птиц на панно>, выходящих из хвоста, модные дамские галстучки с шитьем, так называемые «бабочки».