Был пасхальный канун. За час до заутрени зашли за мной мои приятели. Они были во фраках и белых галстухах. — Очень кстати, господа, — сказал я. — Вы поможете мне убрать стол... Я человек холостой, бабенции у меня  не полагается,  а  посему... помощь дружеская.

[Старик Мусатов:] Моя бабенция со своим характером не может долго на одном месте ужиться.

Мальчик запутался, задолжал, его, говорят, в Петербурге одна бабенция тысяч на двадцать постригла.

А сам Платон Андреевич не упускал удобного случая тешить себя Захарушкой. Спросит ли Платон Андреевич Захарушку: кто приехал? — «Петр Федосеевич с женой» — скажет Захарушка; а Платон Андреевич и возразит следующим образом: Ах, ты, дурень, неразумный бабень! тоже бы ты слово да не так бы молвил; ты бы молвил: его почтение Петр Федосеевич с дражайшей своей половиной.

— Ах вы бабень, бабень вы чувствительный! Молодой человек, хороший чиновник из-за дряни какую историю развел! Да плюньте вы на нее! Да что вам до нее за дело? Добро бы девица благопристойная, а то, с позволенья сказать… Евсей Евсеич  даже плюнул.

— Бабень ты, бабень, возразил Михайло Николаич, ружье твое заговорить она <колдунья Степовичка> может. Нешто не слыхивал про это?  На такой сильный довод Макарушка не нашелся, что ответить.

«У вас блестки,» прервала с гордой улыбкой Лидинька, «а у меня брилиянты. Бабенька дает мне даже свои большие серьги, которые она надевала только, когда ездила ко двору Императрицы Елисаветы Петровны.»

Бабенька смотрит Пашеньке в глаза и не налюбуется на нее.

Приводили  детей завтракать  в комнату к бабушке. — Ну, птички мои, ну, что? говорила бабушка, всегда  затрудняясь, которую прежде поцеловать: — Ну, что, Верочка? вот умница: причесалась. — И я, бабенька, и  я! —  кричала Марфинька.