«Ах ты барабанная палка!» крикнул солдат. «Да как ты смеешь мне приказы давать. Завернулся в суконный балахон, да уж и думает, что ему чорт не брат! Неужто я этакого, как ты балахонника скорее послушаюсь, чем моего законного командира.»

Толпа белых балахонников, на которых мы с Темпестом произвели большое впечатление, теснились под тенью веранды заезжего дома, и осматривала нас с ног до головы с Американским любопытством. 

Балахонники собирают проездную дань с экипажей и вьючных животных, но супругов Ивановых Карапет ведет пешком, так как мост и пристань находятся от их жилища сравнительно близко.

[Дмитрий Афанасьич:] — Ну, пригоже ли простому балахоннику называть сыном родового человека и такого знаменитого сановника!

Пропилися, подоконники, Где уж баб им наряжать! В город едут, балахонники, Ходят лапти занимать! 

Прихожане все вообще Белорусского типа («балахонники»), занимаются хлебопашеством. 

Спрашиваешь в бойком уездном, или даже губернском центре что-нибудь нужное по хозяйству: — Нет, отвечает торговец, и даже не балахонник, а по-своему образованный: — не торгуем. .. Не спрашивают. Сбыта нет.

— Ах, он <Андрей>, балахонник проклятый!.. Уж не прочит ли он свою дочку за какого-нибудь знаменитого воеводу?.. Вишь, боярин какой!.. Сермяжник этакий!.. Да ты, батюшка, не кручинься! — продолжал Ферапонт, посматривая с участием на своего барина.

Муравьева — танцовщица и еще воспитанница театральной школы. Она недавно только начала танцовать соло, и от нее все балетоманы без ума, потому что она и танцует хорошо и сама хорошенькая и грациозная.

Увы! Этот русский дух, этот русский запах не по носу пришелся нашим квасным балетоманам! Им не понравилась та простота, та натуральность! Они надеялись, они рассчитывали, что г-жа Дор представит из себя «Москва-реку» с такими грациозно-элегантными манерами, с такими приторно-сладенькими движениями, которые могли бы привести в умиление их чувственность.

Москва за своих стоит горой и эксцентричный антагонизм этих балетоманов дошел, наконец, до того, что в одно из представлений какого-то балета, в котором первенствовала петербургская Елена, выброшена была из верхней ложи к ее ногам — мертвая кошка!

Она <интеллигенция> не может не видеть того знаменательного явления, что среди завзятых театралов (особенно среди любителей опер, франц. опереток и «балетоманов») развивается какое то странное равнодушие к существенным интересам жизни, легкомысленное отношение к важнейшим вопросам ее; утрачивается идеализм, высшие духовные интересы и даже самая логическая последовательность в мышлении. 

Иогансен — юная восходящая звезда первой величины в планетной системе петербургской Терпсихоры по планетнику балетоманов Большого Театра.

Ложа почтенного дипломата постоянно служила даровым убежищем для всех присяжных балетоманов, ибо, как известно, балетоманами в наши дни называются господа, ищущие в театре даровых мест, восседая на которых они выражают свои восторги собачьим лаем.

У нас лучшая балетная труппа в Европе и что для решительного первенства ее не достает нам только Тальони. Наконец явилась и она. О! тогда балетомания достигла высшей степени. Это было какое-то очарование, какое-то исступление.

Публика, искавшая новых ощущений в области легкого искусства, поспешила отдать дань балетомании.

Балетомания была общей слабостью и — сам Пушкин сознается, что он прелестям всех муз предпочитал «ножку Терпсихоры».