Этот фанатизм был естественным, можно даже сказать, неизбежным явлением, как скоро к учению Евангелия, к учению любви и самоотвержения, присоединилось чисто человеческое учение узкого эгоизма, самолюбия и своекорыстия, как скоро от каждого требовали столь же пламенной, если еще не большей, чем о славе Божией, ревности о земной славе, земных выгодах и преимуществах римского первосвященника, который мог свою власть, свое значение, свой мнимо-непогрешимый авторитет употреблять для достижения целей противохристианских, свои прихоти и желания провозглашать законом, столь же святым и высоким, как и Божественный закон Евангелия.

О Папа! мнимо-непогрешимый Папа! Сам идешь ты по не прямому, ложному пути, и ведешь по нем миллионы душ, искупленных кровию Христовою.

Предположить, что мнимо-непогрешительный епископ обладает совершенством не веры в точном смысле слова, а только логического познания в вещах мира невидимого, значило бы допустить небывалое таинство рационализма, иначе сказать: допустить нелепое предположение, что существует таинство, сообщающее человеку силу, не чуждую даже и бесам.

Было бы несправедливо и неосновательно, восстановлять мнимо нравственное состояние нашего войска, уничтожением прав и преимуществ дворянского сословия, под руководством которого наши войска доведены до высоты нравственного и физического развития, заявленного рядом блистательных побед.

Больной утрачивает понимание добра и зла, начинает руководствоваться не мотивами долга, а мотивами удовольствия, теряет симпатию к ближним.. это возможно в том случае, когда у человека нет прочного базиса для нравственности — веры в Бога, когда он руководствовался до болезни самоизмышленною нравственностью, или же — когда он жил без всякой нравственности, подменяя истинно-нравственные отношения к другим мнимо-нравственными, вытекающими из добродушного настроения порождаемого здоровьем организма.

Мнимо нравственная прямолинейность и непримиримость изобличает отсутствие самого основного и элементарного нравственного побуждения — жалости.