Моя служба обществу разбивается на две половины: на учено-литературную и литературно-административную. Могу сказать одно, что в первой я всегда старался проводить идеи, возвышающие человеческое достоинство нашей национальности. Во второй я не без некоторого мужества старался отражать напор неблагоприятных обстоятельств против нашей мысли и науки.

Впоследствии я подробно буду говорить о цензорской и вообще литературно-административной деятельности Никитенка. 

Упомянув об Лежаре и Гверре, нельзя не войти в некоторые подробности: предмет, слишком интересующий в настоящее время петербургскую публику. Мы однако ж нисколько не намерены смотреть на него свысока, и тяжеловесно подтрунивать над публикою, называя ее увлечение «лошадино-циркоманиею», или каким нибудь еще более неуклюжим словцом. Мы не видим ничего худого в том, что публике нравятся цирки.

Прежде существовала потишомания, потом картомания, и наконец маркомания!... .. Какими, позвольте спросить, логическими требованиями и побуждениями объясните вы совершенно идиотскую манию на собирание почтовых марок?