В комиссию попали из Академии профессора Резанов и Гримм. Первый архиконовал и подлец, а другой ― покладистый немец, дрожащий за свою шкуру, которые при г-не Ребезове, сыщике от министерства Двора, дело поставили так, что Львов должен был, хотя без всяких обвинений, оставить Академию.

Петербург, весь высший официальный мир его <Муравьева-Амурского> ненавидит; в третьем отделении .. он записан как архи-красный; вообще его зовут там le gе́nе́ral rouge.

Оказывалось во мнении некоторых местных помещиков, что я <граф Михаил Бутурлин> был архи-красный и старался взбунтовать Тарусский уезд.

В заключение всенижайшая, покорнейшая просьба: господа, философствуйте, фантазируйте, пишите как и о чем хотите, но, ради Бога, оставьте в покое армию. .. Наша единственная опора в армии, в ее стойкости, доблести. Берите, господа, пример с других европейских стран: там есть радикалы, архикрасные революционеры, не стесняющиеся печатно поносить своих министров площадными ругательствами, но и те о своей армии или — «vive lʼarmе́e!» или — молчок.

Общеевропейский же клин, вбитый в славянское тело, составил бы такое препятствие, для устранения которого потребовалась бы со стороны России решимость на оскорбление европейского величества, на что, при известном уважении ее к легальности, невозможно, да и не желательно рассчитывать, не говоря уже о материальных трудностях такого нарушения. Такие нарушения сходят с рук всегда только одной Англии, сходили при благоприятных обстоятельствах не раз Италии и Германии, но России едва ли когда сойдут, если уже и архилегальные, наистрожайше законные ее действия раздражают столь многих до забвения и внешней законности, и внутренней правды.