Я долго (быть может слишком долго) остановился на этих курьезах <статьи «Михаил Иванович Глинка» В. Стасова> во-первых потому, что эта замечательная статья  «алкоран» для всех русланистов .., во-вторых потому, что тут начало той русланомании, болезни ныне в г. Стасове и его «эхо», развившейся до тех чудовищных размеров, которые приведены в первой статье моего этюда и, отчасти, послужили его поводом.

Для показания ужасающего прогресса «русланомании» в упомянутом критике <В. Стасове>, приведу три отзыва его об одном и том-же, в разные периоды.

А уж что касается до обитателей островов Петровского, Крестовского, до поселенцев, сосланных на вольную каторгу в топкие грязи Новой и Старой деревень, до чернореченских пустынножителей — то да простит и разрешит им Господь Бог их исключительную рыбоманию, коей они предаются с ожесточением, с факирством, даже до забвения своих священных семейных обязанностей и долга своей гражданской службы.

Видимо, что у нас недостает ревности или самоотверженной решимости работать Господу во всей полноте, без поблажки и саможаления, с готовностию на все труды и пожертвования. 

Корень всякого зла есть самолюбивое сердце, или саможаление, самощадение; от самолюбия, или чрезмерной и незаконной любви к самому себе, проистекают все страсти: холодность, бесчувственность и жестокосердие по отношению к Богу и ближнему, злое нетерпение или раздражительность, ненависть, зависть, скупость, уныние, сомнение, маловерие и неверие, жадность к пище и питию, или чревоугодие, любостяжание, гордость и тщеславие, леность, лицемерие.

Отчего ищут многого? От саможаления, от того, что жаль себе отказать; а себе жаль отказать, потому что отказ скорбь причиняет; скорбь же при отказе бывает от неуменья, неготовности и нехотения терпеть. Положивший не гоняться за многим наперед просмотрел уже все сии скорбности, лишения, тяготы, — и имеющие возникать по поводу их припадки саможаления, — и все решился терпеть. Оттого никакие случайности скорбные, зависящие от неимения многого, не смущают его, но благодушно и легко переносимы бывают.

Оставим и мы, забудем, или лучше, умертвим все то, чем живет наш ветхий человек, тлеющий в похотех прелестных, всегда и всюду враждебный Господу; распнем, например, нашу ненависть, вражду с ближними ради Того, Кто умел только любить и благословлять; погребем нашу гордость, самомнение, саможаление во имя Того, Кто, будучи велик и по человечеству, смирил Себя до смерти крестной и был всегда высочайшим образом смирения и кротости; умертвим в себе невоздержание и жадность к удовольствиям, взирая на Того, Кто вместо предлежащих радостей терпел одни лишения и скорби и плакал о грехах человеческих.