Москва а́кает, тогда-как окрестные жители окают.

В Рязанском наречии акают, заменяя даже е, ѣ буквами а, я, например: табе, ямý.

По описанию, приложенному к карте, в северной части р. Пьяны окают, а в изгибе Пьяны «оканье слабее, выговор ближе приближается к нашему» и одно село (Инкино) акает.

Говорил он <Пров Провыч Кувшинков, купец> сильно áкая по-московски, протяжно и пространно. В его языке сказывалось сейчас же, что он вышел из гимназии.

Вместо старинного «цово», стали как-то особенно нежно выговаривать «чиво», и певучее московское «аканье» начало вытеснять грубое крутогорское «о». Падкие на моды, деревенские девки скоро выучились «акать» и говорить «чиво».

― Ну скажи, чем ты, матушка, больна? Спрашивает этот <доктор>. ― А? отвечает ошеломленная баба, сама не зная, о чем ее спрашивают и чего им от нее нужно. Что акаешь-то? Что ты чувствуешь теперь, спрашиваю я?

Я спросил, не портят ли <греки> и других имен? Почти также обходятся и с другими, и Грек охотнее назовет тебя Абойо вместо Бойо (Боян): любят акать.

Белорусское наречие — не более, как третье, западное, или акающе-дзекающее поднаречие великорусского наречия, наиболее близкое по своим особенностям к южно-великорусским сильно акающим говорам.