О, то была козырь-баба! Уж одно то, что Харьковская родом; а щебетуха да и щебетуха!

Первой подругой Насти была Дарья, эта веселая щебетуха, так крепко привязанная к миру и его грешным удовольствиям.

Щебетухи-свахи, которых отовсюду тащила к себе Анна Петровна с целию, при их посредничестве, как можно поскорее отделаться от дочери, наполнили своим трескучим говором прежде уединенный флигель.

Вчера была Катя. Она все такая же, какою знал я ее девочкой, — веселая щебетуха... Что-то много рассказывала она мне... 

– Сестричка моя милая! щебетушечка моя неразумная! ласкает Катря малую.

— То было она всегда такая веселенькая, цокотушечка, щебетушечка, песни все распевала, да таким звонким голоском, что  аж левада  смеялася,  а то  я  раз вернулась домой, смотрю — моя Маруся плачет... 

— Игривая щебетушка! Заметил отец <Мерси>.

Маскарадная жизнь и этикет тяготили ее <Разумовскую>; здесь она не слышала родного слова, не имела с кем разделить своих понятий, не находила около себя ни кумушек, ни свах-щебетушек, — сердце просилось «до дому».

[Любовь Михайловна Левшиной:]. И какая ты была щебетушка, вертушка, проказница!