Чтоб появились слёзы, надобно, чтоб спирт действовал на глаза, а на глаза действует одна только кабацкая водка: «сивондрас»; да и та действует таким образом только на одних на мужиков, состоящих на рекрутской очереди, да еще на старых холостяков-чиноманов, расчувствовавшихся на счет того, что их, тридцать лет тому назад, так любила одна «дама», как теперь ни один чорт уже
не будет любить...

Вы верно знаете, что такое низкопоклонство, чиномания, деньголюбие? Все это не что иное, как материялы для моей фабрики.

Итак, очевидно, что автор, с свойственным ему юмором, и притом очень деликатно, кольнул слабость нашего общества к знакомству с чинами и отличиями, а не людьми. Во первых, это правда; во вторых, это особенно не унижает Русских перед другими народами, особенно, напр., перед Немцами, которые отчаянно больны чиноманиею, хотя и далеко обогнали нас в цивилизации и просвещении; в третьих, Петрушка и Селифан послужили для автора только предлогом к нападениям на чиноманию, и он совсем не думал упрекать русское общество за то, что оно не хочет знаться с кучерами и лакеями.

Как не пожелать, чтобы печальная чиномания как можно скорее отжила свой век, и чтобы общество поняло всю важность общественной пользы и научилось приносить ей кое-что в жертву. Желательно, чтобы остаток местничества стал наконец анахронизмом.

Чиномания более и более въедалась в плоть и кровь среднего класса нашего общества. Быть военным или чиновником, — другого исхода не было. Не удивительно после того, что действие наших комедий и водевилей вращалось всегда в чиновничьей сфере.

Это было время <начало нынешнего столетия> борьбы старых и новых порядков, когда чиномания только что начала еще пускать на Дону свои корни, но делала быстрые успехи пока между одними низовыми казаками, жившими поблизости Черкаска — этого центра возникавшей тогда донской аристократии.

Крестьяне, говорившие согласно с литературным употреблением ц и ч, обыкновенно, больше подтрунивали над цокавцами, чем над чокавцами; чоканье считалось более приличным говором, чем цоканье, и от чоканья скорее совершается переход к литературной речи.