Возвратясь в свои комнаты, она <М. П. Леонтьева> принимала поздравление приезжавших к ней воспитанниц прежних выпусков; некоторые приехали даже из Москвы для того, чтобы поздравить сердечно любимую юбилярку.

Я .. взялся развеселить юбилярку… Могу похвастать, что это мне удалось довольно скоро. 

Прошу слова,— заявил громко брюнет. — Господа! Я нахожу, что в наши дни, на рубеже, так-сказать, двадцатого века, мы вообще.. э... мм... м... люди... новых... новых... ну, словом: новые люди... не должны отравлять, или проще; омрачать хорошие минуты в жизни. И потому я предлагаю тост за уважаемую, достойную юбилярку... Ура!

В дни празднования пятидесятилетнего юбилея царствования английской королевы Виктории, я встретил в газетах известие из Ялты о народном гуляньи, устроенном в Ялте мистером Гардфордом, в честь высокой юбилярши. 

Вторая юбилярша ближе к нам по времени; г-жа Лавровская (княгиня Цертелева) продолжает восхищать своим чудным голосом и русскую, и иностранную публику уже двадцать пять лет. 

На квартире юбилярши <В. А. Мельхиседековой> собрались, для чествования, ее бывшие ученики и ученицы.

И исправник, и судья, и городничий, и эскадронный командир находили, что Розанов «тонeр», чтo выражало некоторую, так сказать, пренебрежительность доктора к благам мира сего и неприятную для многих его разборчивость на род взятки. Доктор брал десятую часть того, что он мог бы взять на своем месте и не шел в стачки там, где другим было нужно покрыть его медицинскою подписью свою юридически административную неправду.