Стифенсон не мог бы пустить в ход паровоза, если бы предварительно Уатт не изобрел паровой машины; изобретение Стифенсона есть в действительности только адаптация, переделка.

«Утилизация» или «адаптация» — переделка или приспособление чужих литературно-художественных произведений. Здесь разумеется превращение литературного или музыкального сочинения в другую художественную форму, как-то напр. переделка в театральную пьесу заимствованного из романа сюжета, оратории — в марш, и другие тому подобные appropriations indirectes «косвенные присвоения» чужих литературных мыслей и музыкальных мотивов, которые англичане характеризуют термином adaptation, начинающим, повидимому, входить на Западе в общее употребление. 

И та теория, которую предлагает он сам <Группе> (в частности для объяснения религии греков), — теория «чистой адаптации», сплошного заимствования и приспособления религии, возникшей в одном или немногих центрах, — страдает такою же односторонностью, как все другие. 

Обратимся к аккомодации или адаптации (у нас приспособление глаза, способность приспособляться).

<Наряду с аккомодацией> прежде был также в ходу термин «адаптация», но последним теперь принято определять свойство глаза приспособляться к различным степеням силы света. 

Таким образом после предварительного сильного действия света на глаз, напр., в роде упомянутого выше пребывания в яркие солнечные дни в начале весны в пространстве, покрытом блестящим снегом, процесс адаптации будет тянуться гораздо дольше, именно до получаса, между тем как после входа в подобную же комнату со двора в пасмурный осенний день процесс адаптации продолжается едва несколько минут.

Глаз обладает еще способностью приспособляться к различной интенсивности света (адаптация), регулируя путем изменения ширины зрачка величину пучка световых лучей, попадающих внутрь его.

Плавательный пузырь представляет превосходнейшее доказательство, почему я так и распространяюсь о нем, что не приноровление, не прилаживание, не адаптация к внешним условиям характеризует собою органические формы и обусловливает их происхождение, а законы чисто морфологические.

Ибо разве это не адаптация, если суффикс, имевший первоначально какое нибудь неопределенное указательное или пространственное значение, после своего соединения с именной темой принял со временем то или другое более точное значение?

Теория приспособления или адаптации получила бы могущественное подкрепление, если бы удалось доказать утверждаемую Лудвигом многозначительность ведийских форм. 

Пока корм вообще в изобилии, все идет хорошо, но наступают периоды больших неурожаев, засух и т.п., тогда то именно побеждают более экономно организованные группы, между тем как другие вымирают; едва ли может быть сомнение в том, что подобные случайности происходили в природе и в прежнее время точно также, как и теперь, и вот в эти то периоды особенно сказывалось преимущество адаптивных групп над неадаптивными. 

Еще не доказано, чтобы все видовые признаки не были адаптивными или не находились в связи с ними. Еслиб дарвинизм объяснял одни приспособления, то и тогда он оставался бы теорией происхождения организмов.

Эта фаза <бабочки> носит, повидимому, вполне адаптивный характер, приспособленный для отыскания живой добычи, и изменяется, раз добыча найдена, в фазу укороченную и вздутую (как указывалось, червецо-образную). 

Далее <в Менологии> встречаем много деталей античных и древнехристианских: саркофаги с барельефами, идолов нагих и перепоясанных по чреслам, .. копию древней иконы Эммануила в руках Императрицы Феодоры (февр.11) восстановившей иконопочитание, наконец самую позу адоранта для святых жен и пр.

Слева к описанной паре подходят два адоранта: мужчина с маленькой бородкой, в иматии, накинутом на нагое тело и молодая женщина, плотно закутавшаяся в верхнюю одежду.

Особенно типичною является композиция на одном лекифе в Лувре: здесь все внимание сосредоточивается на юноше, которого поэтому и надо считать скорее не за адоранта, а за умершего, изображенного среди живых.

К работам поликлетовской школы или его направления должно отнести бронзовую статую молящегося отрока или подростка, так-называемого Адоранта, — победителя на отроческих состязаниях в Олимпии, — украшающую Берлинский музей.

Вот знаменитый бронзовый обожатель, adorant, он простер руку к неведомому божеству, корпус откинул несколько назад, одна нога выдвинута.

Я сама непрочь повеселиться, но, признаюсь, не люблю своих адорантов, если они уже чересчур надоедают мне пламенными вздохами.

С генералами став комедьянтами, к Генеральшам пристройтесь амантами (Будь они по красе Россинантами) И, войдя в их дома комендантами, Занимайтеся с дочками фантами, Представляяся их адорантами.