Колхида и самый Трапезунт были то в подчинении Иверскому Католикосу, то находились в независимости от него, образуя собою как бы Автокефальство. Так город Севастополис был Автокефалия Абхазии, Фазида провинции Лазов, Трапезунт — провинции Понтийской.

Нет никакого сомнения, что Католикоство Иверийское, повело к мысли о независимости и Архиепископов стран Черного моря, находящихся в ведении Патриаршеств: прежде Антиохийского, потом Византийского и заставило стараться об автокефальстве (независимости), что и совершилось.

Гайканская народность не утратила своего типа и не исчезла ни в одном из политических переворотов: могла ли же она исчезнуть при условии мира и единения духовного с Церковию кафолическою? А если для сего неотменно требовалось автокефальное управление Церкви их, то и автокефальство это пришло бы к ним в свое время, — пришло бы само собой и путем более законным и вполне неукоризненным и благословенным.

Если она <русская критика 1820-х годов> еще и сама темно и сбивчиво понимала свои требования, повторяемые ею с чужого голоса, тем не менее она произвела ими живую реакцию псевдо классическому направлению литературы. Сверх того, она прорвала плотину авторитетства, которая держала литературу в апатической неподвижности, и идеи заменяла именами.

Официально признанное общество врачей, подобное, например, Харьковскому, могло бы с большим успехом заменить наши комитеты народного здравия и оспенные, которые большею частию существуют лишь номинально .. Такое общество, под влиянием благотворного соперничества, в самой организации своей находило бы достаточно побуждений к посильной деятельности; а деятельность эта уж конечно была бы более полезна, нежели авторитетство сельских старух.

Не обошли <заговорщики клеветой> и патриарха, авторитетством своей пастырской власти стоявшего за законность. — Какой он учитель, говорил о патриархе Гладкий, не велит после аминя кланяться; доберусь же я до его пестрой рясы и уличу его.

Я пишу не историю. Прошу читателей не придавать моему рассказу оффициальности, а смотреть на него, как на личные воспоминания и взгляды участника, не имеющего ни малейшей претензии на литераторство, а тем более на авторитетство.

Брожение народной мысли <в Чехии 14 в.> выразилось, как и следовало ожидать, множеством самых разнообразных стремлений, понятий и заблуждений: тут были и мирные преобразователи и восторженные утописты, приверженцы предания и рационалисты, терпимость и фанатизм, аристократия и демократия, адамитство и хилиазм, социализм и коммунизм.

У таборитов не было одной господствующей системы; в бурном хаотическом процесе выработки ее сталкивались и переплетались между собою самые крайние понятия, начиная с умеренного таборитства, проповедывавшего первобытное христианство, до хилиазма, ожидавшего преставления света, или адамитства, стоявшего за пантеизм в религии и за комунизм в жизни.

Вслед за тем <после собора 14 века> появилось в Болгарии адамитство в более определенной форме, но оно было мирным образом прекращено проповедью св. отшельника Феодосия.

Общественная мысль, лишенная возможности безбоязненного проявления, или замыкалась сама в себе, или разбивалась, так сказать, на какие-то осколки общественного мнения, бросалась в мистицизм, в «иллюминатство», в «адамитство», в исковерканное франк-массонство.