Протекционисты великодушно соглашаются, что свобода торговли есть действительно дело хорошее, но только как результат запретительной и покровительственной системы. Своим противникам, которые указывают на Англию, они отвечают: «Хорошо Англии прославлять теперь свободу торговли после того, как она прошла строгую школу запретительной системы! Теперь ей, конечно, не страшно никакое соперничество, но потому-то другие страны и должны подражать ей, то-есть, держаться сначала строгого запрещения и покровительства, для того чтобы достигнуть такого же промышленного развития как она, а экономическую свободу предоставить в удел отдаленному будущему.» .. Но в Англии, во времена оны были дурные пути сообщения, — следует ли отсюда, что другие страны, которые не обладают еще железными дорогами должны забыть и думать о них, а напротив если есть у них макадамизированные дороги, то размакадамить их и испытать сперва всю сладость дурных путей сообщения, убить богатство страны, задержать ее благосостояние, и все для того только, чтобы пройдти сначала строгую школу дурного?

Никакая реформа, сама по себе, не есть уже все улучшение, и мелкие функции общественных административных сил могут долгое время сохранять дух старого порядка вещей, несмотря на все совершенные реформы в общем строе государственной жизни. Такая реформомания производит то, что иногда, например, беда состоит в том, что нет хороших учителей, нет учебников, а мы непременно нападаем на мысль о необходимости реформы всей системы народного образования, не принимая при этом в соображение морали Крыловской басни «Квартет».

Молдаване и валахи страдают «романоманией», то-есть болезнено убеждены, будто они происходят «от древних римлян»; а «жиды», мало заботящиеся о том, от кого они происходят, романоманов обирают на тысячу ладов, из которых каждый весьма удачен.

Прошло вот уже полторы тысячи лет после того, как порвана связь Румынии с Римом, а романоманы все-таки существуют и продолжают утверждать, что графы Криспи и Когольничано —родственники, а папа Лев ХІІІ и приходский батюшка села Формушика-Веки — хотя и разной веры, но одной крови.