[Ветринский:] Mais je l’espère bien, et vous m’expliquerez… [Синичкин:] —  Атанде-с, ваше сиятельство! Ради Бога, атанде-с!.. Я, с позволения сказать, немножко кампрене кеске-ву-парле!..

[Ключница:] — Не допущу помещика нашего ругать, не допущу. Сей час побегу к княгине, сею минуту, она поедет к графу Авександлинточу. [Кастелянша:] — Атанде, мадам, атанде, не угодно ли прежде на съезжую прогуляться?

Стараясь не глядеть на них, я протянул руку к звонку. — Атанде! — крикнул мне один.

Да так… Господа Бархатов и Чаузов изволили сообщить, что, в общем — понимаете, в общем? — год вышел у них неудачный, а потому насчет процентов, мол, атандэ.

— Attendez, madame! — воскликнул Аполлос Михайлыч. — Вы читаете мой монолог, — как вы торопливы!

[Сергеев:] — Это правда. Ждут от нас... да! я имел честь об этом со многими сановниками совещаться, и все в один голос говорят: attendez, messieurs, вы будете призваны, чтоб высказаться!

[Чупурлина:] — Ах ты бесстыдник! Да как у тебя язык поворотился говорить этакое! [Миловидов:] — Что, небось на попятный двор! Как получила моську, так Лизаветы жаль стало? Нет, брат, атанде! Вот тебе Фантазия, давай Лизавету.

[Варвара Васильевна:] — Но это гадко, Поль, это мерзко: с первой же встречи и жать руки мужчины!.. Это значит, она ветреная, дурная девушка... [Павел Васильич:] — Атанде-с, ma soeur, в этом случае никто не остановит, не разуверит, никого не послушаю, ни даже мамаши, если б она стала останавливать...

Исправник даже донос на меня сгоряча написал: думал, что я мужиковствовать собрался. Ну, нет! это — аттанде!

Убирайся ты к черту с своими танцами. Довольно ты меня дурачил; ну уж аттанде! Не обведешь!

Ну, нет-с. Это уж — атанде. Я — не согласен...

Бабах, шлеп, бух, бряк, хряп.

Я стал раз одну эту трубку близко к костру рассматривать, а она как хлопнет, чуть мне огнем все глаза не выжгло и вверх полетела, а там... бббаххх звездами рассыпало... Эге,  думаю себе,  да это должно не бог, а просто фейверок, как у нас в публичном саду пускали,  да опять как из другой трубки бабахну, а гляжу татары, кои тут старики остались уже, и повалились и ничком лежат кто где упал, да только ногами дрыгают...

Подходит офицер, большой, упитанный, жирный человек. В его тоне молодцеватость, но и что-то заискивающее. Это все происходит среди тревожной ночи, освещенной электрическим светом прожекторов и пламенем умирающего корабля. — Это еще что-о, братцы! А вот когда дойдет до носа — там у них крюйт-камера, это где порох сложен, — вот тогда здорово бабахнет!..