Хрупкая, нежная жена Аргинского, когда-то похожая на тонкую, нежную былинку, превратилась в бабеху-хозяйку, которая трясется на каждое яблоко, которая с головой ушла в наживу, в собиранье, в кулачество.

[Старая баба:] — Нешто он <Андрюшка> в супружестве счастлив? Взял вторую жену совсем не по себе. Молодая бабеха, а он-то человек не молодой... Житья-то ему, горемычному, от нее нет.

— Прошлый ваш предместник, продолжал губернатор, был просто... баба, чтоб не сказать чего нибудь покрепче. Слава Богу, что убрался, гнать было жаль, малый честный, но бабоват ужасно. Бывало, ни одному бородачу в зубы не даст.

На иных <скифских> могилах еще доселе стоят каменные болваны или бабы; а в прежнее время такие бабы стояли вероятно на весьма многих могилах, ибо некоторые из них и до сих пор называются бабоватыми, хотя уже никто не помнит, чтоб стояли на них бабы.

Наружный вид могил весьма различен; по форме своей и другим приметам, они среди народа носят теперь у нас разные названия. так, на Юге, зовут могилы по форме «долгими», «рябыми», когда две или три осыпаны в одну; «бабоватыми» называют такие, на которых прежде стояли каменные истуканы, известные под именем «каменных баб», и проч.

Торговка едва оттерла сестру свою лодеколоном и уксусом.

[Красавина:] В одном доме хотели надо мной насмешку сделать, поднесли вместо водки рюмку ладиколону.

Здесь <в Кельне>, в узких улочках отечества знаменитого ароматного лодеколоня (как чествуется этот спирт гостинодворцами), такая вонь обдала наши нервы обоняния, что мы немедленно купили бутылку одеколоня у самого Фарины, близ собора и постигли вполне, почему именно в этой местности изобрели пахучий спирт.

<Дуняша Саре Павловне> — Позвала барыню, пришли барышни, стали ледеколоном вам виски примачивать.