Впрочем, давно замечено, что в гвардии и армии нашей поселилось бабство и странная мягкость, вовсе не приличествующие качества в войсках.

— Ольга! Я, право, тебя не узнаю. Куда ты девала твою девичью гордость, твои убеждения? Или это так, просто — бабство и ты кривишь душой в его пользу? Если так, то мне незачем было и ездить сюда!

Вам чувство каждое  всегда казалось рабством, А отвечать на  письма... Боже мой! На  Вашем языке, столь вежливом  порой, Вы это называли «бабством».

[Василий Юрьевич:] Пороть — вот в чем надлежит видеть корень воспитания… Сия мягкость, которая понудила сына моего Юрия не сажать в острог, суть следствие бабства и превратное размягчение нравов с младенческих лет.

Известный статистик, Отто Гюбнер, составил себе очень порядочное состояние тем, что воспользовался всеобщим банкобесием, если можно так выразиться, всеобщею страстью к новым акционерным обществам, по преимуществу движимого кредита: писал проекты, и получал за это известное число акций, которые умел потом выгодно перепродавать.

Не любил <бывший монах> братолюбия, возлюбил же паче радоваться, совращая на худое .. не сохранил страха Божия и любви Божией, возлюбил же паче небоязненность и братоненавистничество. И что еще сказать? Возненавидел небесное, возлюбил земное, а сам винишь монашескую жизнь?

Раз Господь терпит латину, — Вышенский, можно думать, и не трогал-бы ее, не вступал-бы с нею в борьбу, если-бы сама латина не выступала грубо завоевательным образом. Латина внесла в южную Русь раздор, кары, убийства, братоненавистничество.

Мир еще объят был непроглядным мраком духовной ночи богоненавидения и братоненавистничества, а уже с неба возвещена радостная весть миру о спасении, мире и благоволении в человеках; Ангелы в сиянии славы Господней возвестили уже пастухам великую радость рождения в мире Божественного младенца.

Православное христианство, как светлая утренняя заря, разгораясь и превращаясь в ясный, теплый солнечный день, осветило грешный мир своим небесным учением. Бодро пошло оно  навстречу песчаной пустыне братоненавистничества; высоко подняло стяг братской любви и стало обращать пустыню в отрадный для взора оазис, в зеленеющий остров, полный жизни, среди моря песка.

В Церкви практиковалось публичное покаяние, которому подвергались открытые и упорные грешники. Состоявшее в прекращении всякого братского общения со стороны верующих к согрешившему, в братоненавистничестве, оно имело целию заставить заблудшегося обратиться на путь истины.