Несомненно, что явления цоканья и чаканья охватывают в пределах северного наречия бо́льшие пространства, встречаются чаще, чем в восточном.

В Устюж<ском> у<езде> чаканье так редко употребляется, что Колосов утверждает, что «в Великоустюж<ском> у<езде>» вовсе «не чакают».

В говоре по преимуществу женщин и детей, замена з и с (почти исключительно твердых) через ж и ш: жнаю, штой, шкажал. Сверх того, отдельные случаи чаканья: черква, чвет.

Еще более, чем дзеканье, распространено, почти от Ладоги до Белозера, косноязычие другого рода: цоканье и чваканье (чавканье), т.-е. взаимная замена букв ч, ц одной другою: курича, улича, черква, чолковый; целовек, го́лцыть, цесть, сцытать.

Бежецк несомненно Новгородского происхождения, что доказывается между прочим и наречием его жителей, которое принадлежит к Новгородскому. До сих пор сохранился в Бежецке с его уездом выговор ц как ч, а ч как ц, что называется там цвяканье и чвяканье.

«Цоканье», т. е. изменение этимологического ч в ц, тесно связано с «чваканьем», т. е. изменением этимолог. ц в ч, и иногда уживается рядом с ним.

Если берешь с бедного, то сие верх человеконенавистничества. Ты из чужих несчастий извлекаешь прибыль, со слез собираешь деньги, душишь нагого, бьешь голодного.

Он <Агафон> просыпался ночью и не верил своему счастью. И было чему радоваться: ведь весь грешный мир оставался там, далеко, за горами, лесами и болотами. Там и лютая злость, и человеконенавистничество, и всяческие узилища для плоти и для души.

Не может быть .. чтобы сам человек не озверел в борьбе за интересы исключительно денежные и, в сущности, не приносящие ни малейшего проблеска радости. Вся суматоха обращается в привычку к занятому положению, в горькое рабство человеконенавистничества, в страстное служение обману только для того, чтобы обман совершился, без всяких выгод для кого бы ни было.

У Констана ничего нет общего, например, с Шатобрианом. Он не способен самоуслаждаться игрой в человеконенавистничество и разочарование, и светские успехи прельщают его только в самые молодые годы, да и не настолько, чтобы ради них забыть благороднейшие стремления просвещенного ума и общественно-развитого чувства.