В психиатрии известны многочисленные случаи, что весьма почтенные лица были одержимы страстию к похищению предметов известного рода. Страсть эта, при соображении с нравственным характером лица и с маловажностью предмета похищения, признана душевною болезнью, которую Марк назвал клептоманиею.

Если до нас дойдет слух, что какой-то знатный молодой человек крадет золотые вещи, мы непременно назовем эту привычку клептоманией и начнем рассуждать по этому поводу с чувством сострадания.

Однажды он <знакомый Бодрецова> у князя Матюкова золотую табакерку украл, а князь и увидел. И чтож! только тем и ограничился, что сказал: «ах, братец, клептомания, что-ли, это у тебя?»

Китайские законы признают семь оснований для развода: бесплодие жены, непочтительность к родным мужа, развратное поведение жены, ее чрезмерная болтливость, склонность к воровству, по нашему клептомания, завистливость и злокачественная болезнь (жены).

Казнокрадство, в виде атавизма, утвердилось у нас из рода в род и приняло характер повальной клептомании.

Многие клептоманки, спрошенные о побудительных причинах их проступка, отвечали: «мне казалось, что все это принадлежит мне».

В Лондоне полиция при содействии самых больших магазинов составила список всех клептоманов, вернее, клептоманок, так как из 800 лиц, фигурирующих в этом листе, мужской пол представлен всего в лице 10 человек. Раз только замечена кража в магазине, то принципалы сейчас же справляются с этим листом, и тогда тотчас же уведомляются родственники этих клептоманов особым письмом, которым требуется возвращение похищенной вещи или уплата ее стоимости. Говорят, что бывают случаи, когда предмет оплачивается разом несколькими семьями, так как клептоманка иногда даже не помнит, действительно ли она взяла вещь или нет.

Среди покупательниц, иногда весьма респектабельных, в больших парижских магазинах нередко попадаются — как это удостоверил и Э. Золя в своем романе «Le Bonheur des dames» — нечистые на руку «клептоманки».

Привратник сообщил мне, что эта женщина <Г-жа Жеоме> уже несколько недель, как посажена в тюрьму за воровство. Это была известная клептоманка, оперировавшая в больших парижских магазинах. 

В уездном городе Потсдаме он <А. С. Норов> встретил г. Адлерберга, к. Горчакова и самого государя, с ужасом жаловался он им всем на распространение русских книг, печатаемых в духе свободы и независимости, дерзающих касаться не только до предметов священных, но и до первых трех классов, нещадящих ничего, ни даже графа Панина. Он удивлялся преступному равнодушию Брунова, который терпит в Берлине продажу их. (Он не рассудил, что Брунов проживши в Англии так долго утратил рабскую книгобоязнь.) 

В Юрьев день, 23-го апреля 1849 г., ночью, Ф. М. Достоевский и некоторые другие лица были арестованы за участие в политическом заговоре Буташевича-Петрашевского. Надо заметить, что в то время в Петербурге, под влиянием сильнейшего гнета, которому подвергалось всякое стремление к самомалейшей свободе, и под влиянием острой книгобоязни, которою одержимо было тогдашнее правительство, в культурном классе общества образовались различные кружки, которые занимались, между прочим, более или менее резким осуждением существовавших порядков и изысканием способов к борьбе со злом.

У нас, больше чем когда-нибудь, стеснялась научная и литературная деятельность, и цензура заразилась самой острой книгобоязнью.