Вам желательно бывает оценить себя поопределеннее, что вы такое .. как же вы не видите тут врага, который пролагает вам дорогу к самоцену, — сей пагубнейшей язве? 

Ибо как может благодать, для просвещения и помощи, войти в того человека, который думает о себе, что он есть нечто великое, что сам все знает и не нуждается ни в чьей сторонней помощи? .. Имеющих эту страсть самомнения и самоцена Бог строго укоряет через пророка, говоря: горе, иже мудри в себе самих, и пред собою разумни (Ис. 5, 21).

Извольте паче всего остерегаться как бы не попасть на дорогу к гордости и не застрять там. Первый шаг на сей дороге есть самоцен, скрытное чувство, что я нечто, а не ничто; второй – самомнение или самочувствие – чувство, что я не только нечто, но и нечто важное и пред людьми и пред Богом.

В настоящее время учение о личности кладется в основание этики и политики. За единичным человеком признается абсолютная ценность, он есть самоцен, с нравственной точки зрения его нельзя рассматривать как средство.

Что же касается нервных женщин-эгоисток — они не излечимы: они наслаждаются своей болезнью, им нравится чтобы за ними ухаживали, жалели бы их, устраняли бы от них всё неприятное. Болезнь, по мнению их, избавляет от всяких жертв и позволяет предаваться полной самоугодливости, так что представься им возможность выздоровления — они оттолкнут её, вместо того, чтобы ей обрадоваться.

В день Благовещения в 1832 году, когда он <А.В. Горский> был еще студентом, по утру не хотел он пить чаю, но приглашенный одним товарищем, не решился отказаться, и пил чай, как сам говорит, «против собственного желания». «Мне, продолжает он, хотелось почтить праздник некоторым усечением своей самоугодливости, но вышло не то».

Мудрование плотское, — жизнь в отдалении от Бога и с забвением о Нем, жизнь сластолюбивой самоугодливости, движимой и волнуемой страстями, — тем, что держит вдали от источника жизни, делает естество человеческое скудным, истощающимся, иссыхающим; а тем, что в противность природному строю естества человеческого дает преобладание плоти и душе над духом, вводит разлад в сие естество, разлагающий и разъедающий его. То и другое отзывается томлением, похожим на агонию умирающего.

Будем довольно благоразумны, чтобы употребить внимание и попечение для приобретения толикого сокровища <упования>. Дорого! скажет недальновидная самоугодливость; его надобно купить скорбями! Подумай и разочти: если не хочешь терпеть скорби для душевного приобретения; будешь же терпеть их без пользы, или даже со вредом душевным. Ибо с тех пор, как грех породил скорбь, кто живет без скорбей?

Безверие, не в силах будучи уничтожить естественное человеческое произволение, ищет нерассудно произволению ограничения не самостеснительностью, но разнузданностью, ищет пристрастием независимости, беструдием — имущества, бесчинием — благочиния, бессознанием — знания.