Поэты много об Орлах в стихах пишут и всегда с похвалою .. А иные даже наделяют его <Орла> сердце великодушием. Так что, ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с Орлом. Подобно Орлу, говорят, городовой бляха № такой-то высмотрел, выхватил и, выслушав, простил. Я сам очень долго этим панегирикам верил .. Но однажды меня осенила мысль; с чего же, однако, Орел «простил» мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и… простил! Почему он «простил» мышь, а не мышь «простила» его? Дальше — больше. Стал я прислушиваться и приглядываться. Вижу: что-то тут неблагополучно. Во первых, совсем не затем Орел мышей ловит, чтобы их прощать. Во вторых, ежели и допустить, что Орел «простил» мышь, то, право, было бы гораздо лучше, если бы он совсем ею не интересовался. И в третьих, наконец, будь он хоть Орел, хоть архи-орел, все-таки он птица. До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению.

Муравьева — танцовщица и еще воспитанница театральной школы. Она недавно только начала танцовать соло, и от нее все балетоманы без ума, потому что она и танцует хорошо и сама хорошенькая и грациозная.

Увы! Этот русский дух, этот русский запах не по носу пришелся нашим квасным балетоманам! Им не понравилась та простота, та натуральность! Они надеялись, они рассчитывали, что г-жа Дор представит из себя «Москва-реку» с такими грациозно-элегантными манерами, с такими приторно-сладенькими движениями, которые могли бы привести в умиление их чувственность.

Москва за своих стоит горой и эксцентричный антагонизм этих балетоманов дошел, наконец, до того, что в одно из представлений какого-то балета, в котором первенствовала петербургская Елена, выброшена была из верхней ложи к ее ногам — мертвая кошка!

Она <интеллигенция> не может не видеть того знаменательного явления, что среди завзятых театралов (особенно среди любителей опер, франц. опереток и «балетоманов») развивается какое то странное равнодушие к существенным интересам жизни, легкомысленное отношение к важнейшим вопросам ее; утрачивается идеализм, высшие духовные интересы и даже самая логическая последовательность в мышлении. 

Иогансен — юная восходящая звезда первой величины в планетной системе петербургской Терпсихоры по планетнику балетоманов Большого Театра.

Ложа почтенного дипломата постоянно служила даровым убежищем для всех присяжных балетоманов, ибо, как известно, балетоманами в наши дни называются господа, ищущие в театре даровых мест, восседая на которых они выражают свои восторги собачьим лаем.

Стремянный, с двумя борзятниками, подлавливал графских сворных, и  пихал в колесницу. 

Борзятников, кроме господ, было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130-ти собак и 20-ти конных охотников. 

По кустам борзятники не ездят, а заезжает из них один, как и было мною указано в моем очерке, много двое, у остальных же собаки на своре. Так делается, покрайней мере, у дельных борзятников.

Во всех, известных мне, псовых охотах в России находились в комплекте так называемые охотники или борзятники, избираемые и назначаемые из дворовых людей, то есть: из лакеев, кучеров и мастеровых; — число их простиралось от четырех до тридцати человек и более. 

Помнится, один отставной секунд-майор, известный борзятник, внезапно высунулся из окна своей квартиры — и весь багровый, с туловищем на перевесе, неистово заулюлюкал!

Был у меня сосед, борзятник тоже, но борзятник такой что выезжал в поле не раньше 10-ти часов утра, комфортабельно закусивши и к вечеру уже непременно домой, чтобы не устать через чур и не отведывать спанья и ночевки в грядной крестьянской избе.

В галереях конского бега, в енотах, бобрах, лисицах  и  барашках, заседают жеребятники, кобелятники, борзятники,  перепелятники и  прочие  лятники, мерзнут и сгорают от нетерпения.

Однажды мы встретили на Невском раззорившегося после отмены крепостного права господина, служившего по  вольному найму у литературы и прозванного каким-то остряком «борзятником». Это было в то время, когда литература вдруг понесла несколько невознаградимых потерь и более чем когда-нибудь нуждалась в деятелях. «Борзятник» был мрачен. .. — Что мне ваша литература? прохрипел борзятник и выругал литературу ненаходящимся в лексиконе словом. — Разве ваша литература даст мне пять тысяч в год? 

Говорят и пишут, что, допустив женщин к некоторым профессиям, доселе для них не существующим, мы выведем женщину и из семьи, и из круга святого незнания и наивной чистоты, которые ее так украшают. Выжлятники из беллетристов поставляют в громадном количестве образы женщин, потерявших за книгой, в аудитории, в препаровочной всякие понятия о нравственности. Борзятники из критиков, публицистов и философов разводят эти образы бурными волнами своих размышлений.