Пьем за милых — вестниц рая, За красы их, начиная С полных мрака и лучей Зажигательных очей, Томных, нежных и упорных, Цветом  — всячески цветных: Серых, карих, адски-черных И небесно-голубых!

[Глостер:] Когда под бурей, с головой открытой, В ночь адски-черную, несчастный старец Дождем лил слезы, море воздымалось До звезд небесных.

“Les paroles d’un croyant” — произведение чисто духовного красноречия, — книга, полная пафоса и бедная в психологическом отношении, не знающая средины между проклятием и славословием. Все в ней или адски-черно, или райски-бело.

Есть мгновенья дум упорных, Разрушительно-тлетворных, Мрачных, буйных, адски-чорных, Сих — опасных как чума — Расточительниц несчастья, Вестниц зла, воровок счастья И гасительниц ума!.. 

Одна отрада, Когда перед моим окном Площадку гладким хрусталем, Оледенит година хлада: Отрада мне тогда глядеть, Как немец скользкою дорогой, Идет, с подскоком жидконогой — И бац да бац на гололедь! 

<Ванька> так тискал жидконoгого братца, что тот пищал: «ой!»

— Может в разговоре будет важность, пыли в глаза подпустит, а на вид — того, жидконог и на особу мало смахивает! решил в сердечной простоте почтенный эконом.

Взором радостным слежу, Как с подскоком жидконогой Немец мой — сутул, поджар — Выйдет храбро, а дорогой Бац да бац на тротуар.

[Николай Иванович:] — Скотина! Задал бы я ему дуэль. Пополам бы его перервал, ежели бы не сидел в вагоне. Туда же, дуэль, жидконогая кочерга эдакая! 

Словно, как ручьи С высоких гор на долы злачны Бегут, игривы и прозрачны, Бегут, сверкая и звеня Светлостеклянными струями, При ясном небе, меж цветами, Весной: так точно у меня Стихи мои, проворно, мило С пера бегут теперь.

Словно как любви Краснокалеными устами Я отогрет! — и жизнь моя Светлостеклянными струями Бежит, как утлая ладья, Бежит проворно, звонко, прытко, И вот (подарок невелик, Но от души — не от избытка) Стихов отборных четверик Тебе я шлю...