Пьем за милых — вестниц рая, За красы их, начиная С полных мрака и лучей Зажигательных очей, Томных, нежных и упорных, Цветом  — всячески цветных: Серых, карих, адски-черных И небесно-голубых!

[Глостер:] Когда под бурей, с головой открытой, В ночь адски-черную, несчастный старец Дождем лил слезы, море воздымалось До звезд небесных.

“Les paroles d’un croyant” — произведение чисто духовного красноречия, — книга, полная пафоса и бедная в психологическом отношении, не знающая средины между проклятием и славословием. Все в ней или адски-черно, или райски-бело.

Есть мгновенья дум упорных, Разрушительно-тлетворных, Мрачных, буйных, адски-чорных, Сих — опасных как чума — Расточительниц несчастья, Вестниц зла, воровок счастья И гасительниц ума!.. 

<Ямщик>: (сходя  с козел) — Ведьма, алибо колдунья!

В избушке солдаты живут; к ним приставай всякий, кто с моря едет, и показывай им, не везешь ли чего из запретного: рому норвежского, чашек чайных, сукна, алибо чего из такого.

<мужичонко>: — А кисленькой… Травка такая есть… щавелек прозывается — ею и питался… Ну, а там ягодка поспевать стала — так ино вот ягодки, алибо листиков там разных пощиплешь — ну, и ешь себе…

<десятский>: У нас, на селе, распорядок, вишь ты, такой есть: все зажиточные хрестьяне в сумерках сносят к жилью беднеющих, алибо хворых хрестьян всякое съедомое, да, положимши на подоконник избы, постучать в оконцо, молвят: «примите, хозяева, потайную милостыню», да и убегаютъ домой, штоб, значит, не видали кто принес.

<Курбский>: — Привяжут тебя, раба Божьяго, прочтут решение при всем товаристве, накормят, напоят: «ешь, пей, не хочу», а там всякий казак подойдет, выпьет тоже чарку горилки, алибо меду, возьмет кий, да как хватит тебя со всего маху: «Вот тебе, вражий сын, чтоб вперед не крал, не убивал!»

Гранже Монторгёль, атаман парижских цыган, командует всем этим племенем без крова и хлеба, которое занимается разною непозволительною промышленностию.

«Живее, живее, бабы, господа дожидаются!» — кричал атаман. И вот из-под навесов хлынула толпа цыганок, запачканных, растрепанных, в ситцевых грязных платьях, в оборванных розовых передниках.

Образ багренья таков: в назначенный день и час являются на Урал атаман багренья (всякий раз назначаемый канцеляриею из штаб-офицеров) и все имеющие право багрить казаки, всякой в маленьких одиночных санках в одну лошадь, с пешнею, лопатою и несколькими баграми.. Прибыв на сборное место, становятся впереди атаман и около его несколько конных казаков для соблюдения порядка; а за ним рядами все выехавшие багрить.

В давнее время, когда Уральское казачье войско управлялось по своим казачьим обычаям, всякий офицер, или старшина, или просто-напросто выбранный обществом казак, назначаемый на какое-либо рыболовство, назывался атаманом.

Атаман рыбной артели во время лова полновластный господин всей артели, где его слово, его приказание считаются для всех законом, и протестующих его приказаниям или же неисправных членов артели он иногда избивает «до полусмерти», и никто из обиженных не пойдет жаловаться на него в суд, считая эту кару вполне заслуженною. Но когда артель находится на берегу, то атаман .. есть не что иное, как первый между равными.