— Пойдемте, —сказала она <Катя> мне: — в огород, там есть у забора скамеечка, там будем кофейничать.

— Добрейшая Марья Мироновна, честь имею кланяться, сказал он <Петр Ильич Крышкин>, поклонившись матушке и протянув мне руку. — В котором часу ни приди к вам — все вы только чайничаете да кофейничаете. Нехорошо-с. Кофей — напиток вредный.

— Я в семь часов кофе пью, да и Власьевна, когда не на работе, тоже в семь часов кофейничает, — сказала Аграфене безместная кухарка, кивая на прачку-поденщицу.

Торговка едва оттерла сестру свою лодеколоном и уксусом.

[Красавина:] В одном доме хотели надо мной насмешку сделать, поднесли вместо водки рюмку ладиколону.

Здесь <в Кельне>, в узких улочках отечества знаменитого ароматного лодеколоня (как чествуется этот спирт гостинодворцами), такая вонь обдала наши нервы обоняния, что мы немедленно купили бутылку одеколоня у самого Фарины, близ собора и постигли вполне, почему именно в этой местности изобрели пахучий спирт.

<Дуняша Саре Павловне> — Позвала барыню, пришли барышни, стали ледеколоном вам виски примачивать.

[Петаков:] Вот, примерно сказать — я, ехал на ярмарку с обозами, катался словно сыр в масле: и мадерку и шипучее попивал.

[Иван Иванович:] Я приехал сюда, братец ты мой, часов в восемь... Все еще спали... Пришел сюда, да и давай ногами стучать... Смотрю, выходит она... смеется... Бутылочку мадерки распили. Диана три рюмочки выпила, а я остальное...

Обращаясь к половому, <Морковников> сказал: — Шампанского в ледок поставь, да мадерки бутылочку давай сюда, самой наилучшей.

Магазин И. Г. Тихонова. .. Здесь покупаются бутылки порожние мадерки.

Пошли <Климентий с дядей> — и сначала ничего, все шло, как следствует: напились чаю, прошлись потом по водочке, по мадерке, в голову-то и попало маненько.

— Выпьемте еще по мадерке-то. Право, оно веселее будет, предложила купчиха собеседнице.

Дамы долго толковали о синяках какой-то Анны Дмитриевны, которые им удалось видеть на ней в бане, долго спорили, кто виновник этих синяков — муж или басистый певчий Никодимов, выпили по четыре «мадерки» и умолкли, заклевав носом на диване.