Она <г-жа Сельнар> берет .. гладкий тюль, затканный или травчатый газ (gaze-brochée), иначе называемый блондовым газом (gase blonde), тонкий белый шелк, употребляемый для делания решеток [журов], и наконец шелк же средней толщины, отлогий и самый глянцовитый.

Решеточки на узорах, затканных или вышитых по какой нибудь материи, также называются журами.

<Маменька господину> «Посмотрите-ка лучше, какой тетушка ее сделала ей подарок: фуляровый передничек с тюлевой оборкой. Удивительно как нынче работают на фабриках; как нов этот рисунок, как свежи краски, как чист и мягок фуляр, как тонок и нежен тюль, как правильны журы, не правда-ли?»

<Господин девочке> «Журы, по вашему мнению правильны? Это насмешка: они Бог знает как кривы и косы, на глазу простой мухи, а сто глаз ее войдут в одну дырку этого жура».

Мелькнуло раз в «Новом времени» слово интервьюировал — и это по поводу финляндского певческого хора, посетившего парижскую выставку. Словцо диковинное, так как и во французских-то словарях не во всех находится. Что оно означает — неизвестно, но надо полагать, что-нибудь — хорошее <так>.

Лыжину вдруг стало совестно: точно они оба <с Кострицыным> репортеры и явились «интервьювировать» курьезного старика по поручению какого-нибудь листка, где торгуют пикантными новостями, с приложением воскресных иллюстраций. Но князь .. сразу заговорил тоном человека, который обрадовался, что может с понимающими людьми отвести душу.

Беседуя с тем или другим лицом, интервьюируя его, мы задаемся целью лишь точнее передать нашу беседу, не преувеличивая и не умалчивая ничего. 

Он-же <Бловиц> первый и единственный интервьюировал почти всех европейских монархов, до папы и султана включительно. 

Испанский министр иностранных дел сообщил интервьюировавшему его кореспонденту агентства Рейтера, что король Эдуард принял пожалованный ему титул шефа испанского полка и что великобританская королевская чета будет приглашена посетить Испанию.

Лишь только речь касается гонщиков, глаза у интервьюируемого разгораются и он начинает метать громы и молнии по адресу гг. гонщиков.

Стоит только взглянуть на интервьюируемых, как на обвиняемых, и… дело пойдет на лад.

Язва интервьюверства прививается все сильнее и у нас. Дело дошло до того, что профессора с очень почтенным именем не брезгают интервьювировать даже с сотрудниками газет, чуть ли не ежедневно восхваляющих гомеопатию!

Читал вырезку из «Soir» о Яворской. Она интервьюировалась и расхвалила себя до небес.

Ректор философской академии в Токио, Иноуэ Индио интервьюируется на тему «Пороки японцев». Главный и чуть ли не единственный порок японцев, по мнению профессора, — непостоянство, неумение долго сосредоточиваться на одном деле, неспособность довести до конца то, что сразу не удалось.

И он <Иван Иванович> интервьюировался, интервьюировался, интервьюировался с каким-то бешенством, говорил обо всем: о Чемберлене, огуречном рассоле, древних языках, о том, что знал, и с особым наслаждением о том, чего вовсе не знал.

— Симпатия к прессе! «И лучшая из змей есть всё-таки змея», — вот какая у нас <чиновников> есть поговорка относительно печати. Мы ненавидим её, потому что она голос вашего ненавистного для нас мнения. И совершенно естественно, что мы хотим взять её в свои руки. Вот почему, — кроме, конечно, гонорарных соображений, — мы пишем в газетах, «инспирируем» журналистов, интервьюируемся с ними!