Она <г-жа Сельнар> берет .. гладкий тюль, затканный или травчатый газ (gaze-brochée), иначе называемый блондовым газом (gase blonde), тонкий белый шелк, употребляемый для делания решеток [журов], и наконец шелк же средней толщины, отлогий и самый глянцовитый.

Решеточки на узорах, затканных или вышитых по какой нибудь материи, также называются журами.

<Маменька господину> «Посмотрите-ка лучше, какой тетушка ее сделала ей подарок: фуляровый передничек с тюлевой оборкой. Удивительно как нынче работают на фабриках; как нов этот рисунок, как свежи краски, как чист и мягок фуляр, как тонок и нежен тюль, как правильны журы, не правда-ли?»

<Господин девочке> «Журы, по вашему мнению правильны? Это насмешка: они Бог знает как кривы и косы, на глазу простой мухи, а сто глаз ее войдут в одну дырку этого жура».

— Разбавленное молоко... Неужели уж и здесь, в деревне научились подмесям, — Ой-ой-ой, как тонко это дело знают! Где, барин, нынче этого не знают! Везде народ забалуй, все поняли. Вон масло-то кто делает,так прасолов и то надувают.

Лицо у Петьки было самое озорническое — круглое, румяное, насмешливое, с бесстыжими, выпуклыми, темными глазами… Впрочем, он был парень не злой, а так — питерский забалуй.

— Вася мальчик-забалуй, на пару слов. Уговор лучше денег. Дяденька Анисим Федорыч схватил юнца за рукав и подтащил к себе.

— Значит бабенка — забалуй? — Чего уж больше, коли один дьякон из-за нее расстригся. Теперь кассу ссуд открыл.

Трифон Мироныч Запалкин, купец, был вдов, детей законных не имел, ходил по немецки, бороду брил по чиновничьи, и не взирая на свою седину, был забалуй-старик. Соседи по лавке про него говорили: — Ты не смотри, что у него голова снегом покрыта, а насчет мамзельного племени его в одно ухо вдень, а в другое вынь!

— Забалуй она <Голубиха> баба, подмигнул лавочник: — ну, да ведь вам-то что же?.. Вам только работала бы. Да и не с кем ей теперь баловать, охотники еще не наезжают.

Пришли в Европу и точно, сидят всякие, и большие, и маленькие <актеры>. Посмотрели на них, долбанули у буфета по рюмке забалуя белого и сели за стол чайком побаловаться.

В «Малоярославце» Сеня и Ганя саданули по «лампадочке сентифарисику померанцевого», дерябнули мараскинцу, закусили селедочкой и спросили шипучего забалую, что в белом клобучке щеголяет.

— Ну, вот! Учи еще! успокоивали его <Семена Захарова> соседи. — Окромя налимьей ухи с растягаем и пары собачек забалую российского — ни-ни!

<Купец> — И дивное дело: по каким-бы иностранным державам насчет вин мы ни шатались, а завсегда к простому водочному забалую придешь. Ведь вот и шампанею и мараскин пили, а водочки все выпить приятно.

После этого <ухода синэзенов> являются «сенг-зены» камнебийцы, замбурекчи (верблюжьи артиллеристы), в длинных архалуках, в конусообразных шапках. .. Один из замбурекчи всходит на помост и поет, а остальные прыгают с одной ноги на другую, и ударяют в такт камнями на затылке.

Зембурекчи .. не участвуют никогда в военных экспедициях и действиях, а находятся всегда при шахе для церемоний. 

В военное время формируется особый род артилерии на верблюдах (зембурекчи). Небольшие орудия, калибром около трех фунтов, приспособлены для стрельбы с вьюка, при чем верблюды опускаются на колени.

При персидской армии было около 20-ти орудий, хорошо устроенных по европейскому образцу, и много зембурекчи или легкой артиллерии на верблюдах.