Двое босых белоголовых ребятенок сидят около прядущей «бабульки» и с выражением тупого, полуиспуганного недоумения поглядывают то на меня, то на бабульку.
— И как бы там ни было, милая моя, надо вдуматься, надо понять, как нечиста, как безнравственна эта ваша праздная жизнь, — продолжал Саша. — Поймите же, ведь если, например, вы и ваша мать и ваша бабулька ничего не делаете, то, значит, за вас работает кто-то другой, вы заедаете чью-то чужую жизнь.
Бабуничка, у меня что-то душа болит, — говорит она <Ольшевская>, прижимаясь к бабушке.
Бабушка только сочувственно гладила непокорные волосы внучки. — А кто же тебе сказал, что они ездят по свету за своей мамой? — наконец спросила она. — ..Да никто не говорил! Только, бабунечка, мне самой кажется, что они и вправду ездят…
Бабунька и кума (крестная мать покойного сына Барсуковых) ковыляли несколько поодаль.