Молва о чудесном действии эфира распространилась, и таким образом существование эфиромании было обеспечено.

В Лондоне, где эфиромания встречается гораздо чаще, чем во Франции, сторожа городских садов и больших парков нередко находят в кустах пустые стклянки с неизменной надписью: серный эфир.

Окончательным результатом эфиромании является или смерть от отравления, или полное одурение и сумасшествие.

Густая коса Палашки, имевшая несчастие подходить под цвет остатков шевелюры Глафиры Львовны, снова начала привязываться, не смотря на то, что ее уже немножко подъела моль.

Жена его <полковника>, высокая, худощавая женщина, с бледно-русыми волосами. Она волосок к волоску расположила скудную свою шевелюру и причесалась почти до мозгу.

Усольцев встряхнул своей роскошной шевелюрой, поправил на орлином носу золотое пенсне и, подавшись назад, чтобы лучше обозреть все общество, продолжал. 

Наблюдения привели меня к такому выводу: если человек преклонного возраста, привыкший носить длинную шевелюру и большую бороду, вдруг меняет свою физиономию, то тут что-то неладное.

Шевелюра для таких <золотых> гребенок очень-красива, когда передние волосы разделены равно на две половины и спущены только до уха, а сверху взбиты.

Когда парикмахер умыл выбритое лицо барина теплою водой с душистым амбре и приступил к деланию шевелюры, барин спросил трубку и заговорил с Шушериным. 

Где-нибудь в широких степях Америки считается доблестью добыть и развешать перед жилищем как можно больше человеческих шевелюр.

В волосах ферроньерка с камнем.

Ферроньерок щеголихи уже не носят, с тех пор, как их так много видно.

Губернатор важно  вошел  в дверь,  ведя   под  руку  свою  величественную   половину, украшенную   блондами, цветами,  перьями,   ярко-малиновым беретом   и бронзовою  фероньеркою,  которой три  висящие стеклышка  качались как маятники над ее широким носом.

Но подите в игорную залу, посмотрите на физиономии. Попадаются презабавные. Старуха есть там одна, с фероньеркой и с усами — чудо!

Он <Лермонтовский стих> совершенно противоположен стиху Бенедиктова, увешенному метафорическими серьгами, браслетами, фероньерками, где брильянтовыми, а где, и большею частью, стразовыми, оттого, что в них иногда, за неимением мысли, могущей играть и отражаться в тропических гранях стиха — вода, простая стекляная вода!