На гонку в 650 верст записалась (о ужас!) и дама. Да! Дама! и эта дама — наша лучшая русская гонщица, наша знаменитая гастролерша, наша всероссийская чемпионша, наша... словом — г-жа Коценская из Варшавы. До чего дошел прогресс циклизма. Даже дамы стали ходить на гонки и на какие гонки!

Стартует наша знаменитая туристка, наша известная гастролерша, наша всероссийская «чемпионша», — словом г-жа Коценская. 

Всего <на выставке спорта в Париже> выставлено было 693 автомобиля (против 432 прошлого года). По типам эти автомобили распределялись следующим образом. Больших экипажей ...186, .. Трехколесок ... 21, Четырехколесок ... 19.

Когда ожидать было уже некого <из гонщиков>, нужно было мне, как контролеру, вернуться в Стрельну, для чего я и просил некоторых передать, чтобы ко мне приехал кто нибудь на четырехколеске редакции.

Г.Ф. купил у своего знакомого четырехколеску с мотором, но так как он не достаточно хорошо умел управлять ею, она не всегда шла у него; в таких случаях он отправлялся к одному торговцу и там мастер устраивал ему все как следует; однажды мастер С. поехал с ним на острова, чтобы окончательно урегулировать ход четырехколески; под умелым управлением мастера четырехколеска пошла отлично.

«Это одна из лучших машин, которые у нас имеются», говорит Опытность, «двойная четырехколеска, как ее называют. Она у Доббаса. Сегодня она уже сделала свои сто пятьдесят миль».

Вы верно знаете, что такое низкопоклонство, чиномания, деньголюбие? Все это не что иное, как материялы для моей фабрики.

Итак, очевидно, что автор, с свойственным ему юмором, и притом очень деликатно, кольнул слабость нашего общества к знакомству с чинами и отличиями, а не людьми. Во первых, это правда; во вторых, это особенно не унижает Русских перед другими народами, особенно, напр., перед Немцами, которые отчаянно больны чиноманиею, хотя и далеко обогнали нас в цивилизации и просвещении; в третьих, Петрушка и Селифан послужили для автора только предлогом к нападениям на чиноманию, и он совсем не думал упрекать русское общество за то, что оно не хочет знаться с кучерами и лакеями.

Как не пожелать, чтобы печальная чиномания как можно скорее отжила свой век, и чтобы общество поняло всю важность общественной пользы и научилось приносить ей кое-что в жертву. Желательно, чтобы остаток местничества стал наконец анахронизмом.

Чиномания более и более въедалась в плоть и кровь среднего класса нашего общества. Быть военным или чиновником, — другого исхода не было. Не удивительно после того, что действие наших комедий и водевилей вращалось всегда в чиновничьей сфере.

Это было время <начало нынешнего столетия> борьбы старых и новых порядков, когда чиномания только что начала еще пускать на Дону свои корни, но делала быстрые успехи пока между одними низовыми казаками, жившими поблизости Черкаска — этого центра возникавшей тогда донской аристократии.