Грановский говорил, что в русской голове нет места, куда бы могло уложиться чувство меры. Теперь, когда мыслям дана свобода и страсти разгорелись, такое свойство русской натуры стало еще ощутительнее. Для нее нет середины между крайностями, то есть истины. Чрезмерный восторг сталкивается с чрезмерным негодованием. «Такой-то — пошлый дурак, такой-то — архигений, такой-то — гражданский герой, такой-то — негодяй, достойный виселицы».

Я находил моего друга архи-глупцом, которого боги поразили слепотой.

[Граф Дендера:] — Глупец! Архи-глупец! Болван! Пусть же пропадает, пусть гибнет, пусть едет куда хочет: я не хочу пускать его к себе на глаза! Он мне не сын; отрекаюсь от него на веки.

Не найдя никого, кто бы по своей охоте взялся за это дело, рассудили решить его жребием. Жребий пал на архидьявола Бельфагора, который до падения с неба был архангелом.

Но истина и дело в том, что мы должны бедствовать и бедствуем. При том главным источником самых тяжких зол, поражающих человека, является сам же человек .. Кто хорошенько в это вникнет, тому мир представится адом, который превосходит Дантовский в том отношении, что здесь каждый должен быть дьяволом другого; к чему, конечно, иной склонен меньше, иной больше, но больше всего архидьяволы, являющиеся во образе завоевателей.

— Нет, каковы рракальи! — Да кто же? — Да эти архи-дьяволы!.. Ах, подлецы... — Не пойму... — Да эти... мельники!..