Этот родительный <обозначающий принадлежность>, согласно с Гриммом, можно также назвать предикативным, так-как он легко превращается в субстантивный или адъективный предикат.

Еще многочисленнее встречающиеся уже в древнеарабской поэзии названия верблюда, представляющие также первоначально поэтические epithet ornantia в адъективной форме и изображающие в возможно мельчайших оттенках разные степени возраста или же особые характерные свойства этого животного.

Participium appositum, appositivum, или conjunctum есть форма адъективная (adjectiva), форма отглагольного прилагательного имени.

Juventa, так же как и senecta, известно и в адъективном употреблении.

Род их <имен существительных в древних языках> виден из согласованного с ними адъективного слова, а где это не видно, там знание рода нисколько не интересно.

Бенеке говорит, что в самом простом или элементарном чувственном ощущении дано уже сознание предметного и сознание того настроения или состояния, в каком находится при этом душа, следовательно в каждом знании дано и самосознание. Об этом-то самосознании он говорит, что оно существует в психических актах, или есть самосознание прилагательное (адъективное), следовательно не субстанциональное, не то, по силе которого мы говорим о нашем я, или знаем наше я.

Продолжим выписки. «Alibi, (алиби) лат. юрид. Открытие преступника (,) ушедшего с места преступления».. (А не пребывание обвиняемого в другом месте в момент совершения преступления?..)

Я знаю, что, как асессор, я имею здесь голос: и потому представляю вам, что хотя бы alibi и не было ясно доказано, то и в таком случае моральные доказательства недостаточны к осуждению, если они не подкрепляются материальными.

В театре des Variétés упал со всех ног водевиль Les Alibis, соч. Оже. Бальи местечка Кодебека схватывает по подозрению в воровстве и убийстве двух человек, которые невинны. Этим людям надобно только доказать, что в минуту совершения преступления они были в другом месте (alibi), но обвиненные никак не решаются оправдать себя, особенно перед бальи.

Во всяком случае опровержение alibi не идет дальше того, что alibi не было; а превращать отвод alibi в самостоятельную улику преступления есть, по-моему, грубая логическая ошибка, принятие какого-то картонного доказательства за настоящее.

Что Николашка причастен в этом деле, — сказал он <помощник Чубикова>, —  non dubitandum est. И по роже его видно, что он за штука… Alibi выдает его с руками и ногами.

<Пьер:> И если верно, что он <Фонсег> был смущен сегодня поутру, как мне показалось, и до сих пор не является сюда, как будто для того, чтобы установить нравственное alibi, то значит он сделал первый промах в жизни.

Он <Иван Иванович> пришел в неописанное волнение, когда мы неопровержимыми фактами доказали, что никакое alibi в настоящем случае <знакомства> немыслимо.

Неспособный к абстракции англичанин не в состоянии уйдти из своей страны и эпохи и создать себе алиби, необходимое для историка.

Ограниченная категория внебытия не прилаживается к мысли; она ей несущественна, мысль не имеет замкнутой, непереходимой определенности там или тут, для нее нет alibi.

<Тэн> заявлял о необходимости современного человека иметь некоторое alibi. .. Его <Тэна> учение об alibi будет иметь единственное значение: философ станет судить о явлениях человеческого общества из своего недоступного прекрасного далека, будет созерцать людскую арену из укромного окна библиотеки и кабинета..