Продолжим выписки. «Alibi, (алиби) лат. юрид. Открытие преступника (,) ушедшего с места преступления».. (А не пребывание обвиняемого в другом месте в момент совершения преступления?..)

Я знаю, что, как асессор, я имею здесь голос: и потому представляю вам, что хотя бы alibi и не было ясно доказано, то и в таком случае моральные доказательства недостаточны к осуждению, если они не подкрепляются материальными.

В театре des Variétés упал со всех ног водевиль Les Alibis, соч. Оже. Бальи местечка Кодебека схватывает по подозрению в воровстве и убийстве двух человек, которые невинны. Этим людям надобно только доказать, что в минуту совершения преступления они были в другом месте (alibi), но обвиненные никак не решаются оправдать себя, особенно перед бальи.

Во всяком случае опровержение alibi не идет дальше того, что alibi не было; а превращать отвод alibi в самостоятельную улику преступления есть, по-моему, грубая логическая ошибка, принятие какого-то картонного доказательства за настоящее.

Что Николашка причастен в этом деле, — сказал он <помощник Чубикова>, —  non dubitandum est. И по роже его видно, что он за штука… Alibi выдает его с руками и ногами.

<Пьер:> И если верно, что он <Фонсег> был смущен сегодня поутру, как мне показалось, и до сих пор не является сюда, как будто для того, чтобы установить нравственное alibi, то значит он сделал первый промах в жизни.

Он <Иван Иванович> пришел в неописанное волнение, когда мы неопровержимыми фактами доказали, что никакое alibi в настоящем случае <знакомства> немыслимо.

Неспособный к абстракции англичанин не в состоянии уйдти из своей страны и эпохи и создать себе алиби, необходимое для историка.

Ограниченная категория внебытия не прилаживается к мысли; она ей несущественна, мысль не имеет замкнутой, непереходимой определенности там или тут, для нее нет alibi.

<Тэн> заявлял о необходимости современного человека иметь некоторое alibi. .. Его <Тэна> учение об alibi будет иметь единственное значение: философ станет судить о явлениях человеческого общества из своего недоступного прекрасного далека, будет созерцать людскую арену из укромного окна библиотеки и кабинета..

Так и надобно обратиться внутрь и смотреть за своими чувствами. Это то время, когда работающий добру.. положит твердое намерение войти внутрь себя, строго смотреть за своим сердцем и не допускать ни в каком случае недобрых чувств и расположений .. Называется это внутрь пребыванием, вниманием ума, трезвением, различением помыслов, или очищением сердца.

Соберитесь еще глубже внутрь себя — и ждите Господа в благоговейном безмолвии, с желанием и страхом, с горячим усердием и бодренным вниманием. Не суетитесь и ничем внешним не развлекайте себя. Всячески сохраните сие теплое внутрь-пребывание, которое стяжали вы говением и молитвами и которое особенно осенило вас или осенит после полной и искренней Исповеди.

Надобно знать, что это внутрь-пребывание и собрание не то же, что углубление при размышлении, или дума (от слова «задумываться»), хотя много походит на него.

Молитвенное состояние есть бодрствование духа, трезвенность, собранность ума, внутрь-пребывание.

Понятие, как выражается Гегель, есть такая субъективность, в которой есть и всецелое внутрь-пребывание, полная мыслимость действительности, и вместе конкретная, действительная всеобщность; иными словами, понятию свойственно единство всеобщности и особенности в одном и том же субъекте.

При отвлеченном, объективном понимании идей, идеи выступают с одной стороны, а явления — с другой, и предполагаемая имманенция их (внутрьпребывание) разрешается в трансцендентность идей, в существование их по ту сторону явлений.

Все содержание самосознания ограничивается двумя (если можно сказать) догматами — правоверием и нравственностью .. Один без другого не существует. Сие ясно усматривается на самом деле; между людьми, ослабившими нравственность и благоразумное самостеснение, в коих в то же время ослабли богознание и правоверие, и между людьми, отвергшимися богознания и правоверия, в коих в то же время исчезли нравственность и самостеснение.

Тесные врата — жизнь не по своей воле, не по своим желаниям, не в угоду себе; широкие врата — жизнь по всем движениям и стремлениям страстного сердца, без малейшего себе отказа в чем-либо. Таким образом, врата в Царствие — самостеснение. Стесняй себя во всем, — и это будет то же, что напряжение или упор во дверь, чтобы отворить ее и протесниться сквозь нее.

Постольку наука заключает в себе и суровую школу самостеснения, пожалуй даже — мучительный процесс самоотречения; ибо далеко не легкое дело отбросить все наши предвзятые понятия и утверждения и допустить, чтоб они были взвешены на весах самой природы, не пытаясь склонить решение, которое может обличить наши ошибки и заблуждения.

Государство Ликурга осталось в ограничивающей зависимости не только от Дельф, но впало и в другие формы самостеснения и не в состоянии было возвыситься до полной самостоятельности и светлости гражданской жизни.

Этот закон <«О мерах охранения народного здравия»>, возлагая попечение и распоряжения по гор<одскому> хозяйству и благоустройству на гор<одское> общ<ественное> управление, призвал само гор<одское> население, в лице избираемой им думы, оказать прямое и деятельное участие в установлении мер, имеющих целью гор<одское> благоустройство и благосостояние населения, так как подобные меры в большинстве случаев условливаются обстоятельствами местными, иногда и временными, выходя из области общего, непреложного закона, и так как, с другой стороны, меры эти, требующие от обывателей временного или постоянного пожертвования или стеснения, имеют поэтому, в отношении к гор<одскому> обществу, характер самостеснения и самопожертвования, вызываемого потребностью в интересах общ<ественной> пользы.

Дольше живут и крепче стоят народы: китайский, индийский и особенно еврейский. Скажите же, в чем секрет их жизненности? В свободе или стеснении .. не в свободе, а именно в свободном самостеснении, в свободном непоколебимом самоподчинении религиозным уставам, преданиям и обычаям.

Мы видели, что среди низших общежительных животных справедливость в своей универсальной и простой форме, помимо того, что она — ограничивается самоподчинением, вытекающим из родственных отношений, и в известной степени самостеснением, требуемым ассоциацией, подвергается в некоторых случаях дальнейшему незначительному ограничению, вследствие частичных или полных жертв, приносимых особями ради защиты вида.

Лейбниц сравнивает свою монаду с эластическим телом, которое немедленно расширяется, как скоро устраняется препятствие или стеснение. Какая же причина этого явления? Такое стеснение не может происходить от собственной внутренней природы монад, так как признано, что по существу они одинаковы и одинаково обладают способностью к бесконечному развитию. При этом условии не может быть речи о каком либо самостеснении или самоограничении; для него нет ни смысла, ни цели. Итак, стеснение, условливающее различие степеней развития монад, должно заключаться не в них самих, но где либо вне их.