Неудивительно, что велосипед привлек к себе, с одной стороны, горячих защитников (велофилов), с другой — возбудил сильную ненависть велофобов.

Оказывается, что не поголовно же наша новая дума состоит из велофобов... Среди новых гласных есть и велофилы, что меня чрезвычайно радует. Судя по протестам велофилов, я полагал, что вопрос о велосипедном налоге провалится, но... оппозиция восторжествовала. 

Увлечение велосипедом растет в Белокаменной не по дням, а по часам... К моему величайшему удовольствию, я встречаю массу велофобов, теперь превратившихся в велофилов... 

Сегодня мы помещаем портреты двух выдающихся врачей-велофилов Оскара Дженнингса и лейб-медика Г. И. Гирша. 

Есть пристрастия, свойственные всякого рода людям; есть другие, которые принадлежат одному классу людей просвещенных: такова, на пример, Библиомания или книгобесие, избравшее средоточием своим Великобританскую столицу.

Я чихал от пыли старины, я протирал себе глаза, я проклинал и книгопечатание и книгобесие, но хозяин этой кунсткамеры был неумолим и отпустил мою душу на покаяние не ранее как перещупав спинки всех своих диковинок.

Маркизу Токкони, получавшему 100000 ливров в год, недоставало этого дохода на удовлетворение его «книгобесия» — он делал еще и фальшивые ассигнации, чтобы все более покупать книг, не читая из них ни одной.

Характеры их <Бьюмонта и Флетчера> остаются на почве обиходной жизни, но они не так односторонни и типичны, как у Джонсона, они в полнейшем смысле люди, хотя и тут книгобесие ученого или фатовство придворного часто доходят до карикатуры.

Эта отдаленность от живого, от общества, должна бы сопровождаться припадками скуки, но я пока ее не чувствую. Этим я, может быть, обязан «книгобесию», заразительной болезни, которая прививается необходимо ко всякому вновь приезжающему в Берлин. В настоящее время и я сильно одержим этою злою болезнью, так что до сих пор не умею наверное сказать, влечет ли меня собственно интерес к науке, или только к книгам.