Настала эпоха италианоманов. .. Рубини дал концерты.

И Россини в свое время возбуждал неистовые восторги итальяноманов, и даже в музыкальной Вене, в городе Гайдна и Моцарта, отодвинул на второй план великого своего современника, колосса-Бетховена (в двадцатых годах нашего века).

Известно, что итальянская опера по своему принципу еще весьма далека от служения художественным целям: она не более, как предлог для выставления на показ виртуозных качеств исполнителей, канва, по которой выделывают свои трели г-жа Патти, а г. Марини выпускает грудные ноты, составляющие верх удовольствия для большинства итальяноманов.

В нынешнем сезоне среди русских оперных артистов особенно выдвинулся и обратил на себя всеобщее внимание г. Фигнер. Италианоманы даже утверждают, что нынешний сезон следует прямо назвать «сезоном г. Фигнера».

Рядом с врожденными клептоманами стоят клептоманы, сделавшиеся такими вследствие мозгового заболевания в течение жизни.

Берегите ваши карманы. Около все время трется Демидов, клептоман, один из несчастнейших людей на каторге. Его били смертным боем товарищи, и секло начальство. А он все продолжал оставаться «неисправимым».

Пожалуй, наконец, и каждый дикарь тоже клептоман: не утерпит, чтобы не стащить чего у путешественника и с необыкновенной ловкостью делает это даже не руками, а просто ногой!

Как клептоман, бесцельно крадущий вещь, чтобы немедленно бросить ее; как нравственно-помешанный, совершающий ряд беспричинных злодеяний; так и г-жа Х. и все подобные ей принадлежат несомненно к нравственно-больным.

Есть пристрастия, свойственные всякого рода людям; есть другие, которые принадлежат одному классу людей просвещенных: такова, на пример, Библиомания или книгобесие, избравшее средоточием своим Великобританскую столицу.

Я чихал от пыли старины, я протирал себе глаза, я проклинал и книгопечатание и книгобесие, но хозяин этой кунсткамеры был неумолим и отпустил мою душу на покаяние не ранее как перещупав спинки всех своих диковинок.

Маркизу Токкони, получавшему 100000 ливров в год, недоставало этого дохода на удовлетворение его «книгобесия» — он делал еще и фальшивые ассигнации, чтобы все более покупать книг, не читая из них ни одной.

Характеры их <Бьюмонта и Флетчера> остаются на почве обиходной жизни, но они не так односторонни и типичны, как у Джонсона, они в полнейшем смысле люди, хотя и тут книгобесие ученого или фатовство придворного часто доходят до карикатуры.

Эта отдаленность от живого, от общества, должна бы сопровождаться припадками скуки, но я пока ее не чувствую. Этим я, может быть, обязан «книгобесию», заразительной болезни, которая прививается необходимо ко всякому вновь приезжающему в Берлин. В настоящее время и я сильно одержим этою злою болезнью, так что до сих пор не умею наверное сказать, влечет ли меня собственно интерес к науке, или только к книгам.