В каждой категории можно различить спринтеров и стайеров. Есть закон, если можно так выразиться который говорит, что спринтер не может пройти более 75 километров без внезапного упадка сил. .. Действительно все спринтеры (не забудьте, что я говорю о гонках с лидерами) после 70 километров должны уменьшать свой ход, чем пользуются полустайеры, вначале обыкновенно отстающие. Эти полустайеры считают своей любимой дистанцией 100 километров и не всякий дотягивает до 100 миль.

В этой гонке <1897 г.> впервые выступил Элькс, который после того блистал в качестве полустайера. 

В остальных странах <Европы> (кроме немца Робля) имеется только один выдающийся полу-стайер — Дикентман. 

В пандан к кадрили спринтеров, которую готовит дирекция Зимнего велодрома, и про которую я вам писал вчера, проектируется еще другая кадриль — кадриль полу-стайеров на 50 километров. 

Она <провинциалка> танцует польку с молодым Блинденом, и так живо и с таким увлечением, что скоро к танцам присоединяется любовь, за любовью следует свадьба, и зрители апплодируют авторам <водевиля>, воспользовавшимся парижской полькоманией.

Где бы вы ни были, куда бы вы ни пошли, всюду толкуют вам о польке, об очаровательной польке. Мотивы «Лучии» и «Соннамбулы» заменяются теперь мотивами польки; меломания заметно переходит в полькоманию.

Полькомания выразилась у французов в двух водевилях: «La polka en province» и «Les trios polkas», но пьес с канканом было еще более.

Потишомания, превращенная в систему и сделавшаяся предметом особых путеводителей и руководств, которые продаются очень успешно, не поглощает еще совершенно внимания праздных парижан и позволяет им сохранять некоторое уважение к настоящему китайскому или японскому фарфору.

Клеение рамок и коробочек, украшавшихся мелкими вырезанными картинками комического содержания, было тогда в такой же моде, как перед крымской войной занятие потишоманией, а в настоящее время пильной работой.

<Илья Иваныч> — Неисчислимы выгоды потишомании, друг мой, Иван Александрович! Потишомания положит предел расточительности собирателей, обуздает жадность торговцев du bric-a-bric, откроет глаза заблуждающимся людям, покажет им, что за малую цену они могут иметь те же вазы, те же чашки, за которые когда-то платили огромные деньги.

Прежде существовала потишомания, потом картомания, и наконец маркомания!... Первую можно себе объяснить желанием украсить чем нибудь оригинальным некоторые мебели и вещи; вторая является очень законным и милым желанием иметь карточки-портреты всех своих добрых друзей и знакомых, или наконец знаменитостей данной минуты.