Напр<имер>, увидит какой-нибудь велосипедофоб упавшего велосипедиста и тотчас же скажет: — Так ему и надо! А почему, именно, «ему» надо так,— этого «фоб» никогда объяснить не сможет.

Народные приметы в велосипедном духе. Июль — макушка лета, но для велосипедистов — пуп... не земли, а пуп велосипедного раздолья. — На Андрея овес до половины дорос, а велосипедофобы доросли до понимания велосипедного удовольствия (лицезрея велосипедистов), и сами заводят велосипеды. 

Настоящих «велофобов» нам всегда, без исключения, приходилось встречать среди лиц, старческих не по возрасту, а по физической немощи. 

Много, конечно, высказывается мнений и против велосипеда, но все они сводятся главным образом к протесту против езды на велосипеде при сердечных болезнях. Доктора велофобы — Миле, Винклер, Тапре, Пти. 

Большинство молодых людей не разделяет антипатий велофобов, а напротив, считают молодых барышень очень интересными на самокате; так как они тогда оживляются и кажутся гораздо лучше. 

Старая Дума состояла почти из одних велофобов, но новые гласные, по видимому, не только не велофобы, но даже и пекутся о нуждах самокатчиков, так нам передают, что одним из гласных подан в Думу проект устройства асфальтовых самокатных троп по середине Каменоостровского пр. от Кронверскаго пр. до Строганова моста, по Большому пр. и Забалканскому пр. 

Сколько раз велофобы, не смея ничего возразить против очевидной практической пользы стального коня, кричали что от велосипеда «ум уходит в ноги», что на нем могут ездить только чуть ли не идиоты!.. 

Утро хмурое и кислое, как физиономия петербургского велофоба.

Много еще есть собак-велофобов; уличные-же мальчишки, свыкшиеся с самокатом, на правах велофилов, нередко проделывают удивительные фокусы перед колесом едущего самокатчика. 

Револьвер предназначается преимущественно от собак, но я знаю средство, при помощи которого мне ни разу не пришлось быть искусанным ими: когда гонятся эти четвероногие велофобы, поезжайте совсем тихо — и они тотчас отстанут. 

Есть еще разновидность графоманов, гораздо более опасная, это — люди, страдающие манией кляузничества. .. Они отличаются страстью судиться со всеми окружающими и в то-же время считать себя жертвами их несправедливости.

Графомана никогда не удовлетворяет изложение его мыслей; он постоянно пытается начать работы сызнова, не понимая, что это — бесплодный труд, так как нет возможности облечь туманные представления в определенную форму.

Графоманы, как известно, всегда страдают чрезвычайной мнительностью. Они считают себя обыкновенно не понятыми гениями, которых все преследуют завистью, и потому ненавидят всех, кто пишет и чьи произведения печатаются.

Особенно охотно графоманы пишут о политике и морали, любят поучать и давать советы. Писания этих несчастных не обращают на себя внимания, потому что их произведения наполнены модными общими местами, а таланты между психопатами крайне, крайне редки.

Являлись предложения ни с чем несообразные, эфемерные и совсем нелепые. Повылезли на свет какие-то ископаемые графоманы с предложением издавать, в видах «распространения правды», их превосходные, но до сих пор не оцененные сочинения.

Многих из нынешних борзописцев, или, как их называют теперь, графоманов, читают, может быть, с большим интересом, чем остроумного критика и фельетониста.

Николая Боборыкина не следует причислять к тем многочисленным графоманам, которые, потерпев неудачу в редакциях журналов, апеллируют к публике путем отдельного издания своих творений. Не обладая талантом, он, все-таки, мыслит не пошло и искренно задумывается над основными вопросами бытия.

В достоинстве нельзя пресытиться, в знании — можно, как и в богатстве. Средний мозговой аппетит имеет свою норму насыщения; поглощаемые сверх этого сведения ведут к умственному неварению <sic!> — к запору знаний, превратившихся в своего рода фекальные массы в голове педанта, или к извержению водянистых и расплывчатых трактатов, полусырых, непереваренных компиляций, чем хворают так-называемые графоманы.

Достигай враньем, обманом Всех «хочу» своих и будь Непременно графоманом — И тогда твой светел путь.