Но что было всего хуже, вандалы, подобно алжирцам прошлого столетия, смотревшие и на человека, как на военную добычу, захватили в плен <при переселении в Африку> множество знатных граждан, в надежде получить от их родственников большой выкуп.

Сии Алжирцы северные прежде Рурика мгновенными впадениями грабили здешнюю страну, и будучи изгнаны через два года, не имели времени для строения городов.

Наполеон, ненавидя Англичан, называл их: nation des boutiquirés (нация торговцев-лавочников) и le genie du mal (гений зла); «это вторые Алжирцы», говорил он, «но моя шпага длинна, достанет до них».

На море уже являются из них <абхазинцев> новые Алжирцы, дерзнувшие напасть на военный транспорт и увлечь в плен самого командира, флотского лейтенанта.

Когда миновало его <Конвента> время, те, которые обрекли себя да страшную долю судей, положили в свою очередь голову на плаху; .. Теперь — всякую неделю префект полиции объявляет, что Франция цветет, что торговля снова идет вперед, что доверенность возвратилась… кого же спасают эти лавочники с этими Алжирцами?.. они мстят за испытанный страх, за дерзкое притязание черни — быть людьми.

А что про алжирцев уже не слыхать? Нет, что-то в газетах случилось читать, что их переводят в Бордо.

Пятьдесят Карлистов были убиты и столько же взяты в плен в городе; .. «Алжирцы» потерпели незначительный урон.

Но едва было сделано по неприятелю два картечных выстрела, как Алжирцы, составлявшие правую неприятельскую колонну, заняли батарею № 88 (Торопова), расположенную в лево от люнета.. Вслед затем на правом фасе люнета появились Зуавы, составлявшие левую колонну неприятеля.

У вокзала его <Тартарена> встретил начальник станции, старый алжирец тридцатого года, и крепко пожал ему руку.