Вот, что говорит, между прочим, ученый Когальничано: «Во мне вы найдете Ромына, однакож, я никогда не дойду до того, чтобы способствовать развитию романомании, т.-е. мании считать себя Римлянами, — страсть господствующая теперь преимущественно в Трансильвании и у некоторых валахских писателей». В другом месте того-же предисловия, говоря о влиянии книги Петра Майора на развитие этой романомании в новом поколении, Когальничано продолжает: «С другой стороны он (Петр Майор) имел несчастие произвести довольно многочисленную школу новоромынов, которые, не заботясь, вовсе, о согласовании своих убеждений с историческими фактами, думают заслужить уважение света громогласно объявляя, что они чистокровные Римляне (pur sang), и вследствие этого составляют первую нацию в мире».

Молдаване и валахи страдают «романоманией», то-есть болезнено убеждены, будто они происходят «от древних римлян».

А уж что касается до обитателей островов Петровского, Крестовского, до поселенцев, сосланных на вольную каторгу в топкие грязи Новой и Старой деревень, до чернореченских пустынножителей — то да простит и разрешит им Господь Бог их исключительную рыбоманию, коей они предаются с ожесточением, с факирством, даже до забвения своих священных семейных обязанностей и долга своей гражданской службы.

Видимо, что у нас недостает ревности или самоотверженной решимости работать Господу во всей полноте, без поблажки и саможаления, с готовностию на все труды и пожертвования. 

Корень всякого зла есть самолюбивое сердце, или саможаление, самощадение; от самолюбия, или чрезмерной и незаконной любви к самому себе, проистекают все страсти: холодность, бесчувственность и жестокосердие по отношению к Богу и ближнему, злое нетерпение или раздражительность, ненависть, зависть, скупость, уныние, сомнение, маловерие и неверие, жадность к пище и питию, или чревоугодие, любостяжание, гордость и тщеславие, леность, лицемерие.

Отчего ищут многого? От саможаления, от того, что жаль себе отказать; а себе жаль отказать, потому что отказ скорбь причиняет; скорбь же при отказе бывает от неуменья, неготовности и нехотения терпеть. Положивший не гоняться за многим наперед просмотрел уже все сии скорбности, лишения, тяготы, — и имеющие возникать по поводу их припадки саможаления, — и все решился терпеть. Оттого никакие случайности скорбные, зависящие от неимения многого, не смущают его, но благодушно и легко переносимы бывают.

Оставим и мы, забудем, или лучше, умертвим все то, чем живет наш ветхий человек, тлеющий в похотех прелестных, всегда и всюду враждебный Господу; распнем, например, нашу ненависть, вражду с ближними ради Того, Кто умел только любить и благословлять; погребем нашу гордость, самомнение, саможаление во имя Того, Кто, будучи велик и по человечеству, смирил Себя до смерти крестной и был всегда высочайшим образом смирения и кротости; умертвим в себе невоздержание и жадность к удовольствиям, взирая на Того, Кто вместо предлежащих радостей терпел одни лишения и скорби и плакал о грехах человеческих.